Сжечь остатки конфедерата под носом у южан? Sure! (с)
09.08.2011 в 21:25
Пишет DefUnderNerve:С разрешения Автора
Автор: Melinora (посмотреть остальные работы Автора можно здесь -> ficbook.net/authors/Melinora )
Фэндом: J-rock
Персонажи: японская группа the Underneath, Така и Масато
Рейтинг:PG-13
Жанры: Ангст, Драма, Психология
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 7 страниц (Word)
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Im always killed by the sun
Im feel hopeless
Im always afraid of that
Dont let me down
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора (получено)
Примечания автора:
Стоит начать с объяснения нижеследующей глупости...
Я не писал давно. То есть - ооочень давно. Наверное, с февраля. Или с марта, где-то с этого периода. Причины были, конечно, я твердо дал себе слово, что никогда больше не напишу ничего.
Ну да, ну да, те два несчастных фика были выплеском, когда стало совсем плохо... можно сказать, что сейчас мне тоже нужен был выплеск.
Только вот в чем дело... я решил восстановить свою псевдописательскую деятельность. Потому что раньше в этом был мой смысл. И потому что сейчас мне этого хочется.
Читать сей бред не обязательно... хотя я знаю, что любители моей писанины есть ><
Я отдаю себе отчет в том, что он не шикарен, но я ставлю его точкой отсчета... как знать, быть может вскорости я смогу восстановиться...
(с)me
Примечание администрации:
При копировании данного фика просьба уважать Автора и проставлять копирайт
Blind romance"Im always killed by the sun
Im feel hopeless
Im always afraid of that
Dont let me down"
(с)Taka the underneath
Масато случайно взглянул на него из-под упавшей на глаза челки. Вот таким он его боялся... Размазавшийся мэйк, растрепаные черно-красные волосы, не видит никого и ничего вокруг себя... Они все отдавались выступлениям на полную, что бы это ни было — сольный концерт или три песни в общем туре. Тал постоянно чуть ли не уползал со сцены, Рё свою усталость прикрывал довольной улыбкой, на Масаки смотреть было страшно... на него если и на сцене посмотреть, можно подумать, что он сейчас умрет. А Така... Така становился демоном. Самым настоящим. Уходил в себя, замыкался в написанном им же тексте, играл на своих эмоциях, резонируя ими с эмоциями людей вокруг...
Было страшно, что вот так, в таком запале, он подойдет к нему. Но Така даже не смотрел на него, только изредка оборачивался, как и ко всем.
Слишком демоничен, слишком непонятен. Масато вздохнул и снова погрузился в свою партию.
Когда он пришел в гримерку, путаясь в гитарных проводах, вокалиста уже не было.
— Молодец, Масато, сегодня было здорово, — Тал улыбается, протягивает ему руку. И так — уже больше десяти лет.
Рё в прямом смысле валяется на диване — никаких признаков жизни. Масаки сидит на том же диване, смотря перед собой невидящим взглядом. Масато тоже не против упасть куда-нибудь рядом с Рё, но все же ставит гитару и устало спрашивает:
— А Така куда подевался?
— Курит, — Тал плюхается в кресло; он явно рад, что в его группе больше нет участников и ему не придется больше никого сегодня благодарить стоя. — Там вроде Хизуми... хотя я не помню.
Масато кивнул. Ну да, после совместного тура и бесконечных совместных интервью Така с Хизуми стали чуть ли не друзьями. А кто бы не стал в таких-то условиях...
— Я пойду тоже прогуляюсь, — сказал он. Тал кивнул. Ему сейчас было бы пофиг, скажи Масато, что собирается взорвать вселенную. Рё приоткрыл один глаз и вымученно улыбнулся... какое счастье, что он так устал! иначе снова принялся бы шутить без всякого повода...
На улице было по-осеннему холодно. Темно-синее небо с точками звезд — далеко-делеко. А когда дышишь с открытым ртом — идет пар. Масато хмыкнул и свернул за угол. Забыть куртку в гримерке все же было ошибкой, подумал он ...и врезался во что-то.
"Что-то" оказалось спиной вокалиста, сам он был едва виден в этой темени. Така стоял, прислонившись плечом к стене, напротив него, на поребрике, сидел Хизуми. "Как школьники, право слово..." — мелькнуло в голове у Масато.
— С каких пор ты стал атаковать сзади, а? — в голосе вокалиста слышался смех, хотя он старался строжиться. — Смотри, я подумаю что-нибудь не то и...
Взрыв хохота. Хизуми уронил голову на руки, смеясь. Масато смотрел на них, как на больных, выгоняя из головы внезапно появившиеся мысли о том, что это самое "что-нибудь не то" было темой их недавнего разговора.
— Ты что здесь делаешь? — отсмеявшись, спросил Така.
— Гуляю... — Масато только сейчас заметил, что на вокалисте все та же концертная майка, никакой теплой куртки или хотя бы шарфа. — Ты не боишься заболеть?
— Беспокоишься? — прищурился Така. — Расслабься, все будет в порядке.
Щелкнула зажигалка — Хизуми прикурил свою сигарету и поднялся, чтобы сделать тоже самое с сигаретой Таки. Масато невольно проследил за тем, как вокалист наклоняется к зажигалке, придерживая пальцами длинную прядь волос. Огонек осветил его лицо, легкую ухмылку и размазанные тени для век. Все же есть в нем что-то... не от мира сего. Втягивает дым, от этого резко очерчиваются скулы, прикрывает глаза, пропуская дым в легкие и выдыхает спустя секунды с едва заметной улыбкой. А когда говорит, размахивает руками, и Масато всегда боится, как бы он ненароком не задел его горящей сигаретой.
Внимательные карие глаза изучали Масато все то время, что тот изучал Таку. Когда гитарист почувствовал это наконец, ему стало неловко. Хизуми с интересом наблюдал за ним, а этот интерес привлек внимание Таки, соответственно, на Масато теперь смотрели оба вокалиста — один с насмешливым пониманием, второй — с удивлением.
— Ты чего? — выдавил из себя Така.
Масато вскинул на него глаза и тут же их отвел. Идиот... ой, идиот...
— Холодно уже, я пойду внутрь, — пробормотал он и, резко развернувшись, быстро пошел в сторону клуба.
Рё и Масаки уже пришли в себя и перестали быть похожими на трупы. Басист носился по комнате, собирая вещи и вспоминая присутствовавшим, что они делали на сцене.
— А, Масато! — обрадовался Рё. — Ну как тебе концерт?
Клуб маленький, звукореж идиот, сцена такая, что повернуться страшно, мне не включили микрофон, у меня болит голова, я хочу спать, и какой вообще кретин позвал нас сюда? Но вместо этого он лишь улыбнулся:
— Нормально.
— Могло быть и лучше, — заметил Масаки, заматываясь в шарф.
— Да ладно, что уж вы, — улыбнулся Тал, — мы хорошо выступили и публике понравилось — это главное.
— Ну да, ну да, — покивал Рё. — А где наш божественный вокалист?
Вопрос адресован Масато.
— Кажется, он на улице, с Хизуми, — ноль эмоций.
Быстро вещи в сумку, гитару в чехол, провода туда же; шарф, куртка, пару раз расческой по светлым волосам — все, можно идти.
— Ребят, я домой... спать хочу зверски, — виновато развел руками Масато.
— Конечно, — Тал уже пожимал ему руку в знак прощания, — отдыхай.
Попрощался с ребятами и просто выскочил на улицу. Осенний воздух проник в легкие, Масато принял его с удовольствием. Головная боль от усталости и холода незаметно проходила. Сейчас осталось только дойти до стоянки такси, сесть в машину, приехать домой... и забыться сном.
— Масато! Подожди!
Гитарист обернулся. Така быстро шел к нему, обнимая себя за плечи... ну да, в одной маечке не особо тепло, должно быть...
— Ты домой?
— Угу, — Масато легонько пнул упавший лист и стал искать глазами машину. — Там ребята в гримерке. Тебя ждут.
— А ты не стал ждать? — вокалиста уже слегка потрясывало от холода, но он все так же ухмылялся.
— Я спать хочу, а вы ведь явно куда-нибудь поедете сейчас... слушай, иди уже — скоро в сосульку превратишься.
— Ага, — он беззаботно откинул упавшую на лицо челку. — А ты подождешь меня?
Масато чуть гитару не уронил.
— Чего?
— Я сейчас оденусь и приду, ладно? Подожди только, не уходи! — и унесся.
Масато растерянно смотрел ему вслед.
Оооочень интересно, каких выводов понаделали Така с Хизуми после того, как Масато ушел... И не с этой ли радости вокалист сейчас жаждет его общества... Ладно, не страшно. Если помещение замкнуто, из него всегда можно убежать.
— Ну что, едем?
От того, что он тер глаза руками, круги от теней и подводки стали размазанней, на его бледной коже это смотрелось скорее пугающе, нежели привлекательно.
— Едем, — вздохнул Масато, открывая дверь такси, — а куда?
— Что значит "куда"? — Така засмеялся. — К тебе.
Масато судорожно схватился пальцами за дверцу.
— В смысле?
— В прямом, — Така проскользнул внутрь и с удовольствием откинулся на спинку сидения.
— Аааа... ну ладно...
И всю дорогу сидел как на иголках. Что вытворяет этот сумасшедший?! Они знакомы половину жизни, за эту самую половину Масато успел понять, что Така в гости ходит редко, ему больше по душе "нейтральные территории" типа баров. Тем более он сам никогда не напросится в гости, даже на праве друга.
Машина затормозила, Масато расплатился и вышел. Следом вышел Така и гибко потянулся.
— У тебя дома можно курить?
— Можно, — удивленно приподняв бровь, ответил Масато.
— А то смотри, я и тут могу...
— Если тебе хочется стоять тут и разглагольствовать, — гитарист уже шел к подъезду, — можешь заниматься этим хоть сутки, но без меня. Мне холодно.
— Злишься! — победно хохотнул Така, догоняя его.
— Вовсе нет, — Масато устало улыбнулся.
У него странный голос, когда он просто говорит. За эти годы Масато привык к нему, но когда услышал в первый раз... Сейчас, в пустой после концерта голове, в которой удобно расположился ватный туман, Масато мог слышать этот голос будто впервые. Резкий, спадывающий с высокого на низкий, отрывистый... Все СМИ пишут, что он может брать три октавы. Может. Даже когда он просто говорит, это заметно.
От этой мысли Масато хмыкнул. Така повернулся к нему, отвлекшись от поправления растрепавшихся волос перед зеркалом лифта. Задать логичный вопрос ему помешали открывшиеся двери. Масато легонько подтолкнул замешкавшегося однугруппника к выходу.
Доставал ключи и старался не думать, с чего вдруг Таку понесло к нему домой. Разувался в прихожей, отгоняя мысли о том, как глупо вел себя весь вечер. Кратко напоминал вокалисту где что, пытаясь забыть о том, что спальный комплект всего один.
Сигарета тлела в тонких пальцах. Така стоял прислонившись спиной к подоконнику, на котором сидел Масато. За окном была уже глубокая ночь. Никакие разговоры не клеились, просто молчать было куда как лучше.
— А ты говорил, что хотел спать, — неожиданно сказал Така, выстрелив окурком в открытую форточку.
— А я и хочу, — невозмутимо ответил Масато, проследив, как маленькая, еще искрящаяся комета, разбивается о карниз.
Така усмехнулся. Они с Масато общались меньше всего. Гитарист редко выбирался с ними в бары, потому что почти не пил; не стоял подолгу в курилке, потому что не курил; в любой момент он сидел за компьтером, увлекшись тем, виртуальным, миром. Поэтому-то так удивительны были его взгляды сегодня — изучающие, внимательные.
— Тогда почему до сих пор сидишь здесь? — Така придвинулся ближе.
— Потому что здесь стоишь ты, а я — вежливый человек.
Нервничает. Интересно, что с ним будет, если сейчас прикоснуться к его руке? Он задрожит, наверное...
— Ты спишь в спальне, — Масато будто прочитал его мысли, спрыгнул с подоконника.
— А ты?
— А я здесь.
— У тебя даже одеяла нет еще одного, — улыбнулся вокалист.
— Просто я не принимаю гостей с ночевкой обычно, — Масато ответил на улыбку и потер глаза. — Давай без споров, а?
— Да конечно! Я без споров уволоку тебя в спальню и мне все равно, если ты при этом подумаешь что-нибудь не то... — он вспомнил вечерний разговор с Хизуми и не сдержал смеха.
— Идиот, — буркнул Масато.
Тонкий силуэт на кровати... сидит, поджав ноги. Свет из приоткрытой двери ванной осветил его... а Масато так надеялся, что он уже будет спать и не придется встречаться с ним взглядом еще и во тьме.
Така ворочался под одеялом, Масато проклинал все небеса за этот дурацкий вечер.
— Я так больше не могу! — рыкнул вокалист, повернулся и сгреб Масато в охапку. Тут же одеяло легко как надо, и Така довольно выдохнул в ухо гитаристу.
Масато замер. Теплое дыхание у уха и такие теплые объятия... он чуть не застонал от того, что это так здорово...
Така повернулся, удобно устроил безвольно молчащего гитариста у себя в руках и заснул... а Масато еще долго слушал, как он дышит, и не мог поверить.
...Но проснулся он от холода — Таки рядом уже не было...
День на отдых — и снова в студию. И снова сражаться с кофейным аппаратом в попытках раздобыть себе кофе, чтобы уж совсем не умирать с утра. Гитара прислонена к стене, весь азарт уходит на попинывание адской машины. Это даже весело могло бы быть, не будь Масато так подавлен и устал. ...Очевидно, никакого кофе сегодня. Бессильно стукнув послений раз по корпусу автомата, Масато сел на пол и закрыл глаза.
В себя его привело какое-то слишком очевидное движение совсем рядом. Открыл один глаз — Така. Протягивает ему высокий старбаксовский стакан с кофе. На глазах — как всегда большие темные очки. И ни слова.
Масато стало плохо. Он медленно поднялся и так же молча пошел в сторону студии, оставив вокалиста с кофе, в очках и с молчанием. Да пошел ты, Така...
— Эй! — хриплый голос, торопливые шаги. — Ты чего?
Интересно, в какой из моментов он притворялся? Тогда или сейчас? Тогда, сделав вид, что все сам понял, или сейчас, сделав вид, что не понимает ничего?
— Масато, да в чем дело? — резко развернул его к себе.
— Слушай, отвали, а? — почти прошептал гитарист. — У меня нет сил на препирания, поэтому давай без подобных вопросов?
— Да что за черт...
— Вы что, ругаетесь? — Тал, неожиданно выруливший из-за поворота к студии, внимательно смотрел на обоих.
— Мы? — Масато выдавил улыбку. — Нет, не ругаемся, с чего ты взял?
— Да так... — снова подозрительно-внимательный взгяд. — Показалось... Ладно, идемте репетировать.
Масато все партии играл на автомате, не ошибаясь и не сбиваясь. Головы от гитары он не поднимал, чтобы не видеть стандартных выделываний Таки — этих его уже привычных покачиваний бедрами и многообещающего взгляда из-под челки. Теперь это стало нести какой-то двойной смысл для него.
Наверное, я просто слишком одинок. Наверное, мне просто хочется чувствовать живое тепло рядом. Наверное, я болен... болен собственным другом, которого знаю вот уже столько лет... Наверное, просто порой мне бывает страшно. Наверное, все это такие глупости... и с чего именно он? С того, что знаю о нем все? С того, что его стихи рождают слезный ком в горле? С того, что он может быть... может быть как этот дождь за окном — холодным, но живительным. Непонятный, странный, с диким взглядом и пессимистичными стихами.
Вскинул гитару на плечо, запахнув сильнее ворот куртки. Слишком холодно. Удивительно смотреть на тех, кто этого не чувствует... это просто что-то внутри. Вспомнил, как было тепло, пусть по случайности, но тепло, сглотнул подступившие было слезы. Все хорошо. Все правильно.
Быстрые шаги за спиной, знакомый запах ментоловых сигарет.
— Удивительно, но ты первый парень, за которым я уже третий день бегаю, — рассмеялся Така, приравниваясь к неторопливым шагам гитариста.
— Тебя никто не заставляет за мной бегать.
— Заставляет. Ты заставляешь.
— Не говори ерунды.
— А ты не веди себя как идиот! — Така резко остановился, заставив остановиться и Масато, грубо схватив его за рукав. — Что происходит с тобой? Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты влюбился...
От взгляда, которым после этих слов на него посмотрел гитарист, Таке стало не по себе. Рука отпустила рукав, как-то бессильно повисла. Приехали.
Смешно, что накануне Хизуми радовался тому, что их мужественность не поддается сомнению. Они нашли это крайне веселым и принялись шутить на тему того, что было бы, если бы они начали встречаться с кем-то из своих групп. Сидели там, в осенней темноте, и всерьез размышляли о том, с кем бы... Хизуми остановился на Тсукасе, а Така — на Масато. Чуть ли не до слез смеялись тому, как это было бы абсурдно. Вот и досмеялись...
— Мне пора домой, — тихо проговорил Масато, отворачиваясь. Ни слова в ответ. Така молча проводил взглядом удаляющуюся фигурку гитариста и растерянно оглянулся, словно только сейчас очнувшись ото сна и не понимая, как попал сюда.
Рё без устали болтал, заставляя всех смеяться до колик. Должен быть в группе хотя бы один такой вот источник позитива.
Така сидел на подоконнике, искоса поглядывая на хихикающего Масато. Больше они не разговаривали и даже не оставались наедине более чем на минуту. Причем все это так естественно и без натянутости, что не возникало даже мыслей о том, что в душе Масато может что-то происходить.
Это все бред. Глупый бред от самовнушенной безысходности. Он явно пожалел раз сто о том,что... не сказал — намекнул о каких-то там чувствах. Вот и бравирует теперь...
Масато посмотрел на вокалиста. Тот ответил на взгляд. Оба синхронно вздрогнули и отвернулись.
Детский сад, дорогуша...
Это так страшно — оставаться одному в темноте... В этой темноте чего только не живет. Старые воспоминания, голоса, чужой смех и очень много мыслей. Нежеланных. А еще в темноте живет боль, но мы с ней друзья и от нее меньше всего дискомфорта.
Эти стены стали ее пристанищем. Вне них она отпускает — там я могу улыбаться, шутить, быть милым и не подавать вида. Но только дверь, впустив, закрывается за спиной, улыбку стирает с лица. Здесь ее просто не может быть.
Говорить себе о том, что идиот и это не лечится, можно сколько угодно. Толку от этого — никакого. Разве что еще больнее.
И он — как дождь. Прошел — и нет его. И словно не было никогда. Только память о проникающем сквозь одежду холоде говорит — он был. ...этот дождь приносит только холод, никак не оживляет...
Сигарета за сигаретой. Вода по стеклу без остановок. Это идиотизм, иначе не скажешь. Вот по хорошему — сразу надавать ему по лицу, чтобы встряхнуть и выбить эту ересь. Заигрался в одиночество просто — вот и все объяснения.
Один вопрос — а с чего именно он? Не вечнобалбесничающий Рё, не серьезный Тал, не апатичный Масаки, а он... хм, сам ответил на этот вопрос.
Еще вопрос... Почему меня-то это так волнует? Только ли потому, что Масато — друг, товарищ, бессменный гитарист, пишущий потрясающую музыку, и просто человек, без которого он не представляет своей жизни?.. Только ли поэтому?..
Резкий звонок в дверь разорвал тяжелую тишину квартиры. Масато устало потер виски и поднялся, пошел открывать.
За порогом стоял Така. С черных волос стекала вода, темные глаза как-то слишком пугающе горели — Масато даже отступил от него на шаг. Он молча закрыл за собой дверь.
— Ты мог бы и...
Гитарист не договорил. Така с какой-то злостью впился в его губы, смотря прямо в распахнутые во всю ширь от удивления глаза Масато. От этого взгляда становилось холодно и страшно... Сколько всего можно было в нем прочитать! И Масато читал, сам не замечая, как по щекам текут слезы.
Така все так же удерживал его нижнюю губу зубами, не целуя, но и не отпуская. Не прикасался руками, просто смотрел. Странный диалог... Взгляд вокалиста смягчился, хватка ослабла; он виновато слизнул капельку крови из прокушенной губы Масато. "Прости," — шепот в сомкнутые губы. "Уходи," — ответный ласкающий шепот. "Нет," — мягче и дольше. "Да..." — на выдохе. "Не заставляй меня уходить," — мягкие касания, почти настоящая нежность. Масато болезненно поморщился от такой длинной реплики. "Прости меня..." — Таку затянула эта игра, согревать мягкие губы гитариста было непривычно, но приятно. И когда руки Масато судорожно вцепились в мокрые рукава его куртки, Така позволил себе легко обнять его. И такая непривычная близость, неожиданная и спокойная. Вот здесь, в кольце рук, дальше — ни шагу. "Зачем ты это делаешь?" — тихий вопрос, от него приятные мурашки по коже и легкая дрожь. Вопрос, на который нет ответа. Остается одно — сжать его крепче и поцеловать по-настоящему, собрать губами подсыхающие капли соловатых слез с щек, погрузить руки в его блестящие в свете лампы волосы, вдохнуть их запах и забыть выдохнуть, ощутить его короткий вздох у своего уха, улыбнуться ему, получить улыбку в ответ, слишком жалобную, слишком искреннюю.
Вот оно. Он искреннен. В слезах, в улыбке, умоляющей не мучить и не врать, во взгляде, понимающем все... именно от этого понимания текут слезы по бледным щекам. Их не остановить. Искенность поцелуев, искренность в слабых хватаниях за плечи... пусть руки скользят по ткани куртки, спадывают и пытаются схватиться заново...
И так не хочется отпускать... Наоборот — хочется остаться, чтобы эти слезы и этот невнятный шепот принадлежал только ему, никому больше. Но сейчас — не пройдет и минуты — дверь снова щелкнет, закрывшись, оставив блондина в одиночестве... ты ведь привык к нему? Интересно, тебе будет проще, если ты будешь знать, что твоя боль теперь не только твоя?..
_________
Никто ничего не понял. Все осталось по-прежнему. Не важно, что оставаясь наедине они впитывали друг друга, улыбались сквозь воду в глазах, стремились друг к другу. Не важно, что по вечерам каждому доставалась своя боль...
...и совсем не важно, что, играя одну из песен, у вокалиста дрожит голос на строчке "sayonara, ai ni", а пальцы одного из гитаристов спотыкаются на струнах...
URL записиАвтор: Melinora (посмотреть остальные работы Автора можно здесь -> ficbook.net/authors/Melinora )
Фэндом: J-rock
Персонажи: японская группа the Underneath, Така и Масато
Рейтинг:PG-13
Жанры: Ангст, Драма, Психология
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 7 страниц (Word)
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Im always killed by the sun
Im feel hopeless
Im always afraid of that
Dont let me down
Публикация на других ресурсах:
Только с разрешения автора (получено)
Примечания автора:
Стоит начать с объяснения нижеследующей глупости...
Я не писал давно. То есть - ооочень давно. Наверное, с февраля. Или с марта, где-то с этого периода. Причины были, конечно, я твердо дал себе слово, что никогда больше не напишу ничего.
Ну да, ну да, те два несчастных фика были выплеском, когда стало совсем плохо... можно сказать, что сейчас мне тоже нужен был выплеск.
Только вот в чем дело... я решил восстановить свою псевдописательскую деятельность. Потому что раньше в этом был мой смысл. И потому что сейчас мне этого хочется.
Читать сей бред не обязательно... хотя я знаю, что любители моей писанины есть ><
Я отдаю себе отчет в том, что он не шикарен, но я ставлю его точкой отсчета... как знать, быть может вскорости я смогу восстановиться...
(с)me
Примечание администрации:
При копировании данного фика просьба уважать Автора и проставлять копирайт
Blind romance"Im always killed by the sun
Im feel hopeless
Im always afraid of that
Dont let me down"
(с)Taka the underneath
Масато случайно взглянул на него из-под упавшей на глаза челки. Вот таким он его боялся... Размазавшийся мэйк, растрепаные черно-красные волосы, не видит никого и ничего вокруг себя... Они все отдавались выступлениям на полную, что бы это ни было — сольный концерт или три песни в общем туре. Тал постоянно чуть ли не уползал со сцены, Рё свою усталость прикрывал довольной улыбкой, на Масаки смотреть было страшно... на него если и на сцене посмотреть, можно подумать, что он сейчас умрет. А Така... Така становился демоном. Самым настоящим. Уходил в себя, замыкался в написанном им же тексте, играл на своих эмоциях, резонируя ими с эмоциями людей вокруг...
Было страшно, что вот так, в таком запале, он подойдет к нему. Но Така даже не смотрел на него, только изредка оборачивался, как и ко всем.
Слишком демоничен, слишком непонятен. Масато вздохнул и снова погрузился в свою партию.
Когда он пришел в гримерку, путаясь в гитарных проводах, вокалиста уже не было.
— Молодец, Масато, сегодня было здорово, — Тал улыбается, протягивает ему руку. И так — уже больше десяти лет.
Рё в прямом смысле валяется на диване — никаких признаков жизни. Масаки сидит на том же диване, смотря перед собой невидящим взглядом. Масато тоже не против упасть куда-нибудь рядом с Рё, но все же ставит гитару и устало спрашивает:
— А Така куда подевался?
— Курит, — Тал плюхается в кресло; он явно рад, что в его группе больше нет участников и ему не придется больше никого сегодня благодарить стоя. — Там вроде Хизуми... хотя я не помню.
Масато кивнул. Ну да, после совместного тура и бесконечных совместных интервью Така с Хизуми стали чуть ли не друзьями. А кто бы не стал в таких-то условиях...
— Я пойду тоже прогуляюсь, — сказал он. Тал кивнул. Ему сейчас было бы пофиг, скажи Масато, что собирается взорвать вселенную. Рё приоткрыл один глаз и вымученно улыбнулся... какое счастье, что он так устал! иначе снова принялся бы шутить без всякого повода...
На улице было по-осеннему холодно. Темно-синее небо с точками звезд — далеко-делеко. А когда дышишь с открытым ртом — идет пар. Масато хмыкнул и свернул за угол. Забыть куртку в гримерке все же было ошибкой, подумал он ...и врезался во что-то.
"Что-то" оказалось спиной вокалиста, сам он был едва виден в этой темени. Така стоял, прислонившись плечом к стене, напротив него, на поребрике, сидел Хизуми. "Как школьники, право слово..." — мелькнуло в голове у Масато.
— С каких пор ты стал атаковать сзади, а? — в голосе вокалиста слышался смех, хотя он старался строжиться. — Смотри, я подумаю что-нибудь не то и...
Взрыв хохота. Хизуми уронил голову на руки, смеясь. Масато смотрел на них, как на больных, выгоняя из головы внезапно появившиеся мысли о том, что это самое "что-нибудь не то" было темой их недавнего разговора.
— Ты что здесь делаешь? — отсмеявшись, спросил Така.
— Гуляю... — Масато только сейчас заметил, что на вокалисте все та же концертная майка, никакой теплой куртки или хотя бы шарфа. — Ты не боишься заболеть?
— Беспокоишься? — прищурился Така. — Расслабься, все будет в порядке.
Щелкнула зажигалка — Хизуми прикурил свою сигарету и поднялся, чтобы сделать тоже самое с сигаретой Таки. Масато невольно проследил за тем, как вокалист наклоняется к зажигалке, придерживая пальцами длинную прядь волос. Огонек осветил его лицо, легкую ухмылку и размазанные тени для век. Все же есть в нем что-то... не от мира сего. Втягивает дым, от этого резко очерчиваются скулы, прикрывает глаза, пропуская дым в легкие и выдыхает спустя секунды с едва заметной улыбкой. А когда говорит, размахивает руками, и Масато всегда боится, как бы он ненароком не задел его горящей сигаретой.
Внимательные карие глаза изучали Масато все то время, что тот изучал Таку. Когда гитарист почувствовал это наконец, ему стало неловко. Хизуми с интересом наблюдал за ним, а этот интерес привлек внимание Таки, соответственно, на Масато теперь смотрели оба вокалиста — один с насмешливым пониманием, второй — с удивлением.
— Ты чего? — выдавил из себя Така.
Масато вскинул на него глаза и тут же их отвел. Идиот... ой, идиот...
— Холодно уже, я пойду внутрь, — пробормотал он и, резко развернувшись, быстро пошел в сторону клуба.
Рё и Масаки уже пришли в себя и перестали быть похожими на трупы. Басист носился по комнате, собирая вещи и вспоминая присутствовавшим, что они делали на сцене.
— А, Масато! — обрадовался Рё. — Ну как тебе концерт?
Клуб маленький, звукореж идиот, сцена такая, что повернуться страшно, мне не включили микрофон, у меня болит голова, я хочу спать, и какой вообще кретин позвал нас сюда? Но вместо этого он лишь улыбнулся:
— Нормально.
— Могло быть и лучше, — заметил Масаки, заматываясь в шарф.
— Да ладно, что уж вы, — улыбнулся Тал, — мы хорошо выступили и публике понравилось — это главное.
— Ну да, ну да, — покивал Рё. — А где наш божественный вокалист?
Вопрос адресован Масато.
— Кажется, он на улице, с Хизуми, — ноль эмоций.
Быстро вещи в сумку, гитару в чехол, провода туда же; шарф, куртка, пару раз расческой по светлым волосам — все, можно идти.
— Ребят, я домой... спать хочу зверски, — виновато развел руками Масато.
— Конечно, — Тал уже пожимал ему руку в знак прощания, — отдыхай.
Попрощался с ребятами и просто выскочил на улицу. Осенний воздух проник в легкие, Масато принял его с удовольствием. Головная боль от усталости и холода незаметно проходила. Сейчас осталось только дойти до стоянки такси, сесть в машину, приехать домой... и забыться сном.
— Масато! Подожди!
Гитарист обернулся. Така быстро шел к нему, обнимая себя за плечи... ну да, в одной маечке не особо тепло, должно быть...
— Ты домой?
— Угу, — Масато легонько пнул упавший лист и стал искать глазами машину. — Там ребята в гримерке. Тебя ждут.
— А ты не стал ждать? — вокалиста уже слегка потрясывало от холода, но он все так же ухмылялся.
— Я спать хочу, а вы ведь явно куда-нибудь поедете сейчас... слушай, иди уже — скоро в сосульку превратишься.
— Ага, — он беззаботно откинул упавшую на лицо челку. — А ты подождешь меня?
Масато чуть гитару не уронил.
— Чего?
— Я сейчас оденусь и приду, ладно? Подожди только, не уходи! — и унесся.
Масато растерянно смотрел ему вслед.
Оооочень интересно, каких выводов понаделали Така с Хизуми после того, как Масато ушел... И не с этой ли радости вокалист сейчас жаждет его общества... Ладно, не страшно. Если помещение замкнуто, из него всегда можно убежать.
— Ну что, едем?
От того, что он тер глаза руками, круги от теней и подводки стали размазанней, на его бледной коже это смотрелось скорее пугающе, нежели привлекательно.
— Едем, — вздохнул Масато, открывая дверь такси, — а куда?
— Что значит "куда"? — Така засмеялся. — К тебе.
Масато судорожно схватился пальцами за дверцу.
— В смысле?
— В прямом, — Така проскользнул внутрь и с удовольствием откинулся на спинку сидения.
— Аааа... ну ладно...
И всю дорогу сидел как на иголках. Что вытворяет этот сумасшедший?! Они знакомы половину жизни, за эту самую половину Масато успел понять, что Така в гости ходит редко, ему больше по душе "нейтральные территории" типа баров. Тем более он сам никогда не напросится в гости, даже на праве друга.
Машина затормозила, Масато расплатился и вышел. Следом вышел Така и гибко потянулся.
— У тебя дома можно курить?
— Можно, — удивленно приподняв бровь, ответил Масато.
— А то смотри, я и тут могу...
— Если тебе хочется стоять тут и разглагольствовать, — гитарист уже шел к подъезду, — можешь заниматься этим хоть сутки, но без меня. Мне холодно.
— Злишься! — победно хохотнул Така, догоняя его.
— Вовсе нет, — Масато устало улыбнулся.
У него странный голос, когда он просто говорит. За эти годы Масато привык к нему, но когда услышал в первый раз... Сейчас, в пустой после концерта голове, в которой удобно расположился ватный туман, Масато мог слышать этот голос будто впервые. Резкий, спадывающий с высокого на низкий, отрывистый... Все СМИ пишут, что он может брать три октавы. Может. Даже когда он просто говорит, это заметно.
От этой мысли Масато хмыкнул. Така повернулся к нему, отвлекшись от поправления растрепавшихся волос перед зеркалом лифта. Задать логичный вопрос ему помешали открывшиеся двери. Масато легонько подтолкнул замешкавшегося однугруппника к выходу.
Доставал ключи и старался не думать, с чего вдруг Таку понесло к нему домой. Разувался в прихожей, отгоняя мысли о том, как глупо вел себя весь вечер. Кратко напоминал вокалисту где что, пытаясь забыть о том, что спальный комплект всего один.
Сигарета тлела в тонких пальцах. Така стоял прислонившись спиной к подоконнику, на котором сидел Масато. За окном была уже глубокая ночь. Никакие разговоры не клеились, просто молчать было куда как лучше.
— А ты говорил, что хотел спать, — неожиданно сказал Така, выстрелив окурком в открытую форточку.
— А я и хочу, — невозмутимо ответил Масато, проследив, как маленькая, еще искрящаяся комета, разбивается о карниз.
Така усмехнулся. Они с Масато общались меньше всего. Гитарист редко выбирался с ними в бары, потому что почти не пил; не стоял подолгу в курилке, потому что не курил; в любой момент он сидел за компьтером, увлекшись тем, виртуальным, миром. Поэтому-то так удивительны были его взгляды сегодня — изучающие, внимательные.
— Тогда почему до сих пор сидишь здесь? — Така придвинулся ближе.
— Потому что здесь стоишь ты, а я — вежливый человек.
Нервничает. Интересно, что с ним будет, если сейчас прикоснуться к его руке? Он задрожит, наверное...
— Ты спишь в спальне, — Масато будто прочитал его мысли, спрыгнул с подоконника.
— А ты?
— А я здесь.
— У тебя даже одеяла нет еще одного, — улыбнулся вокалист.
— Просто я не принимаю гостей с ночевкой обычно, — Масато ответил на улыбку и потер глаза. — Давай без споров, а?
— Да конечно! Я без споров уволоку тебя в спальню и мне все равно, если ты при этом подумаешь что-нибудь не то... — он вспомнил вечерний разговор с Хизуми и не сдержал смеха.
— Идиот, — буркнул Масато.
Тонкий силуэт на кровати... сидит, поджав ноги. Свет из приоткрытой двери ванной осветил его... а Масато так надеялся, что он уже будет спать и не придется встречаться с ним взглядом еще и во тьме.
Така ворочался под одеялом, Масато проклинал все небеса за этот дурацкий вечер.
— Я так больше не могу! — рыкнул вокалист, повернулся и сгреб Масато в охапку. Тут же одеяло легко как надо, и Така довольно выдохнул в ухо гитаристу.
Масато замер. Теплое дыхание у уха и такие теплые объятия... он чуть не застонал от того, что это так здорово...
Така повернулся, удобно устроил безвольно молчащего гитариста у себя в руках и заснул... а Масато еще долго слушал, как он дышит, и не мог поверить.
...Но проснулся он от холода — Таки рядом уже не было...
День на отдых — и снова в студию. И снова сражаться с кофейным аппаратом в попытках раздобыть себе кофе, чтобы уж совсем не умирать с утра. Гитара прислонена к стене, весь азарт уходит на попинывание адской машины. Это даже весело могло бы быть, не будь Масато так подавлен и устал. ...Очевидно, никакого кофе сегодня. Бессильно стукнув послений раз по корпусу автомата, Масато сел на пол и закрыл глаза.
В себя его привело какое-то слишком очевидное движение совсем рядом. Открыл один глаз — Така. Протягивает ему высокий старбаксовский стакан с кофе. На глазах — как всегда большие темные очки. И ни слова.
Масато стало плохо. Он медленно поднялся и так же молча пошел в сторону студии, оставив вокалиста с кофе, в очках и с молчанием. Да пошел ты, Така...
— Эй! — хриплый голос, торопливые шаги. — Ты чего?
Интересно, в какой из моментов он притворялся? Тогда или сейчас? Тогда, сделав вид, что все сам понял, или сейчас, сделав вид, что не понимает ничего?
— Масато, да в чем дело? — резко развернул его к себе.
— Слушай, отвали, а? — почти прошептал гитарист. — У меня нет сил на препирания, поэтому давай без подобных вопросов?
— Да что за черт...
— Вы что, ругаетесь? — Тал, неожиданно выруливший из-за поворота к студии, внимательно смотрел на обоих.
— Мы? — Масато выдавил улыбку. — Нет, не ругаемся, с чего ты взял?
— Да так... — снова подозрительно-внимательный взгяд. — Показалось... Ладно, идемте репетировать.
Масато все партии играл на автомате, не ошибаясь и не сбиваясь. Головы от гитары он не поднимал, чтобы не видеть стандартных выделываний Таки — этих его уже привычных покачиваний бедрами и многообещающего взгляда из-под челки. Теперь это стало нести какой-то двойной смысл для него.
Наверное, я просто слишком одинок. Наверное, мне просто хочется чувствовать живое тепло рядом. Наверное, я болен... болен собственным другом, которого знаю вот уже столько лет... Наверное, просто порой мне бывает страшно. Наверное, все это такие глупости... и с чего именно он? С того, что знаю о нем все? С того, что его стихи рождают слезный ком в горле? С того, что он может быть... может быть как этот дождь за окном — холодным, но живительным. Непонятный, странный, с диким взглядом и пессимистичными стихами.
Вскинул гитару на плечо, запахнув сильнее ворот куртки. Слишком холодно. Удивительно смотреть на тех, кто этого не чувствует... это просто что-то внутри. Вспомнил, как было тепло, пусть по случайности, но тепло, сглотнул подступившие было слезы. Все хорошо. Все правильно.
Быстрые шаги за спиной, знакомый запах ментоловых сигарет.
— Удивительно, но ты первый парень, за которым я уже третий день бегаю, — рассмеялся Така, приравниваясь к неторопливым шагам гитариста.
— Тебя никто не заставляет за мной бегать.
— Заставляет. Ты заставляешь.
— Не говори ерунды.
— А ты не веди себя как идиот! — Така резко остановился, заставив остановиться и Масато, грубо схватив его за рукав. — Что происходит с тобой? Если бы я тебя не знал, подумал бы, что ты влюбился...
От взгляда, которым после этих слов на него посмотрел гитарист, Таке стало не по себе. Рука отпустила рукав, как-то бессильно повисла. Приехали.
Смешно, что накануне Хизуми радовался тому, что их мужественность не поддается сомнению. Они нашли это крайне веселым и принялись шутить на тему того, что было бы, если бы они начали встречаться с кем-то из своих групп. Сидели там, в осенней темноте, и всерьез размышляли о том, с кем бы... Хизуми остановился на Тсукасе, а Така — на Масато. Чуть ли не до слез смеялись тому, как это было бы абсурдно. Вот и досмеялись...
— Мне пора домой, — тихо проговорил Масато, отворачиваясь. Ни слова в ответ. Така молча проводил взглядом удаляющуюся фигурку гитариста и растерянно оглянулся, словно только сейчас очнувшись ото сна и не понимая, как попал сюда.
Рё без устали болтал, заставляя всех смеяться до колик. Должен быть в группе хотя бы один такой вот источник позитива.
Така сидел на подоконнике, искоса поглядывая на хихикающего Масато. Больше они не разговаривали и даже не оставались наедине более чем на минуту. Причем все это так естественно и без натянутости, что не возникало даже мыслей о том, что в душе Масато может что-то происходить.
Это все бред. Глупый бред от самовнушенной безысходности. Он явно пожалел раз сто о том,что... не сказал — намекнул о каких-то там чувствах. Вот и бравирует теперь...
Масато посмотрел на вокалиста. Тот ответил на взгляд. Оба синхронно вздрогнули и отвернулись.
Детский сад, дорогуша...
Это так страшно — оставаться одному в темноте... В этой темноте чего только не живет. Старые воспоминания, голоса, чужой смех и очень много мыслей. Нежеланных. А еще в темноте живет боль, но мы с ней друзья и от нее меньше всего дискомфорта.
Эти стены стали ее пристанищем. Вне них она отпускает — там я могу улыбаться, шутить, быть милым и не подавать вида. Но только дверь, впустив, закрывается за спиной, улыбку стирает с лица. Здесь ее просто не может быть.
Говорить себе о том, что идиот и это не лечится, можно сколько угодно. Толку от этого — никакого. Разве что еще больнее.
И он — как дождь. Прошел — и нет его. И словно не было никогда. Только память о проникающем сквозь одежду холоде говорит — он был. ...этот дождь приносит только холод, никак не оживляет...
Сигарета за сигаретой. Вода по стеклу без остановок. Это идиотизм, иначе не скажешь. Вот по хорошему — сразу надавать ему по лицу, чтобы встряхнуть и выбить эту ересь. Заигрался в одиночество просто — вот и все объяснения.
Один вопрос — а с чего именно он? Не вечнобалбесничающий Рё, не серьезный Тал, не апатичный Масаки, а он... хм, сам ответил на этот вопрос.
Еще вопрос... Почему меня-то это так волнует? Только ли потому, что Масато — друг, товарищ, бессменный гитарист, пишущий потрясающую музыку, и просто человек, без которого он не представляет своей жизни?.. Только ли поэтому?..
Резкий звонок в дверь разорвал тяжелую тишину квартиры. Масато устало потер виски и поднялся, пошел открывать.
За порогом стоял Така. С черных волос стекала вода, темные глаза как-то слишком пугающе горели — Масато даже отступил от него на шаг. Он молча закрыл за собой дверь.
— Ты мог бы и...
Гитарист не договорил. Така с какой-то злостью впился в его губы, смотря прямо в распахнутые во всю ширь от удивления глаза Масато. От этого взгляда становилось холодно и страшно... Сколько всего можно было в нем прочитать! И Масато читал, сам не замечая, как по щекам текут слезы.
Така все так же удерживал его нижнюю губу зубами, не целуя, но и не отпуская. Не прикасался руками, просто смотрел. Странный диалог... Взгляд вокалиста смягчился, хватка ослабла; он виновато слизнул капельку крови из прокушенной губы Масато. "Прости," — шепот в сомкнутые губы. "Уходи," — ответный ласкающий шепот. "Нет," — мягче и дольше. "Да..." — на выдохе. "Не заставляй меня уходить," — мягкие касания, почти настоящая нежность. Масато болезненно поморщился от такой длинной реплики. "Прости меня..." — Таку затянула эта игра, согревать мягкие губы гитариста было непривычно, но приятно. И когда руки Масато судорожно вцепились в мокрые рукава его куртки, Така позволил себе легко обнять его. И такая непривычная близость, неожиданная и спокойная. Вот здесь, в кольце рук, дальше — ни шагу. "Зачем ты это делаешь?" — тихий вопрос, от него приятные мурашки по коже и легкая дрожь. Вопрос, на который нет ответа. Остается одно — сжать его крепче и поцеловать по-настоящему, собрать губами подсыхающие капли соловатых слез с щек, погрузить руки в его блестящие в свете лампы волосы, вдохнуть их запах и забыть выдохнуть, ощутить его короткий вздох у своего уха, улыбнуться ему, получить улыбку в ответ, слишком жалобную, слишком искреннюю.
Вот оно. Он искреннен. В слезах, в улыбке, умоляющей не мучить и не врать, во взгляде, понимающем все... именно от этого понимания текут слезы по бледным щекам. Их не остановить. Искенность поцелуев, искренность в слабых хватаниях за плечи... пусть руки скользят по ткани куртки, спадывают и пытаются схватиться заново...
И так не хочется отпускать... Наоборот — хочется остаться, чтобы эти слезы и этот невнятный шепот принадлежал только ему, никому больше. Но сейчас — не пройдет и минуты — дверь снова щелкнет, закрывшись, оставив блондина в одиночестве... ты ведь привык к нему? Интересно, тебе будет проще, если ты будешь знать, что твоя боль теперь не только твоя?..
_________
Никто ничего не понял. Все осталось по-прежнему. Не важно, что оставаясь наедине они впитывали друг друга, улыбались сквозь воду в глазах, стремились друг к другу. Не важно, что по вечерам каждому доставалась своя боль...
...и совсем не важно, что, играя одну из песен, у вокалиста дрожит голос на строчке "sayonara, ai ni", а пальцы одного из гитаристов спотыкаются на струнах...
Вопрос: Понравился? Сказать спасибо Автору?
| 1. Да! (^_^)b | 4 | (100%) | |
| Всего: | 4 | ||
@музыка: the GazettE – [DIS]
-
-
09.08.2011 в 22:56-
-
10.08.2011 в 08:30